On the road to Damascus, или На пути к просветлению | 3

— По­че­му в на­зва­нии Murder on the Orient Express упо­треб­лен пред­лог on, а не in?

По­ни­ма­е­мый бук­валь­но, это во­прос о том, как ве­дут се­бя ан­глий­ские пред­ло­ги при на­зва­ни­ях средств пе­ре­дви­же­ния. От­ве­ту на него по­свя­ще­ны пер­вые две ста­тьи, в осо­бен­но­сти вто­рая. Но мо­ти­ви­ро­ван он тем, что но­си­те­ля рус­ско­го язы­ка слег­ка ко­ро­бит от та­ко­го упо­треб­ле­ния: по-рус­ски на­до ска­зать Убий­ство в «Во­сточ­ном экс­прес­се». Бы­ва­ет и на­обо­рот, ко­гда в ан­глий­ском упо­треб­ля­ет­ся in там, где го­во­ря­щий по-рус­ски впра­ве ска­зать толь­ко на: The Murders in the Rue Morgue VS. Убий­ство на ули­це Морг. How come?

Та­кую по­ста­нов­ку во­про­са мож­но еще рас­ши­рить. В ан­глий­ском язы­ке с име­на­ми средств пе­ре­дви­же­ния мо­гут упо­треб­лять­ся и on, и in – в за­ви­си­мо­сти от мно­же­ства фак­то­ров, о чем уже по­дроб­но го­во­ри­лось рань­ше. Не то в рус­ском. В нем при на­зва­ни­ях всех та­ких средств – всех без раз­бо­ра! – упо­треб­ля­ет­ся пред­лог на, со­вер­шен­но неза­ви­си­мо от то­го, пред­став­ля­ют­ся ли они «плат­фор­ма­ми» или «кон­тей­не­ра­ми», как это свой­ствен­но ан­глий­ско­му язы­ко­во­му со­зна­нию: на по­ез­де, на ав­то­бу­се, на ав­то­мо­би­ле, на вер­то­ле­те, на са­мо­ка­те, на ло­ша­ди¹⁾. За­то из­ме­не­ние пре­ди­кат­но­го сло­ва – за­ме­ним murder на journey! – ни­как не вли­я­ю­щее на вы­бор пред­ло­га в ан­глий­ской фра­зе, немед­лен­но по­тре­бу­ет за­ме­ны пред­ло­га в «со­от­вет­ству­ю­щей» рус­ской: пу­те­ше­ствие на «Во­сточ­ном экс­прес­се».

Есть от че­го прий­ти в за­ме­ша­тель­ство! Ко­гда изу­ча­ю­щий ан­глий­ский язык (или но­си­тель ан­глий­ско­го, изу­ча­ю­щий рус­ский) при­хо­дит в недо­уме­ние от по­доб­ных «несов­па­де­ний», то ви­но­ва­та во всем т.н. ин­тер­фе­рен­ция: он под­хо­дит к чу­жо­му язы­ку с кон­цеп­ту­аль­ной мер­кой сво­е­го соб­ствен­но­го. О том, что эти мер­ки – язы­ко­вые кар­ти­ны ми­ра – раз­нят­ся, нам твер­дят со вре­мен по­яв­ле­ния ги­по­те­зы линг­ви­сти­че­ской от­но­си­тель­но­сти (см.), лет эдак сто, и по­то­му от­ве­том на мое «По­че­му?» обыч­но бы­ва­ет ссыл­ка на язы­ко­вую кон­вен­цию. То есть ни­ка­ко­го от­ве­та, так как на во­прос о том, по­че­му в од­ном язы­ке кон­вен­ция за­креп­ля­ет не то же, что в дру­гом, и чем кон­крет­но мож­но объ­яс­нить от­ли­чия, ни­ко­му по­ка еще не уда­лось от­ве­тить с тех пор, как В. фон Гум­больдт вы­дви­нул идею о внут­рен­ней фор­ме язы­ка. Это рав­но­силь­но во­про­су о про­ис­хож­де­нии язы­ка и, ес­ли несколь­ко утри­ро­вать, о том, по­че­му стол по-рус­ски на­зы­ва­ет­ся сто­лом, а не пуль­ти­фу­ком, и по­че­му рус­ский ез­дит на ма­шине, ан­гли­ча­нин в ма­шине (travels in a car и ни в ко­ем слу­чае не on), а шве­ду для то­го, что­бы åka bil (при­мер­но ’ехать ма­ши­ну’), не ну­жен ни пред­лог, ни па­деж, по­то­му что гла­гол åka ‘ехать’ ока­зы­ва­ет­ся переходным!

Неред­ко ссыл­ку на кон­вен­ци­о­наль­ность под­креп­ля­ют спе­ку­ля­тив­ны­ми со­об­ра­же­ни­я­ми об «ис­то­ри­че­ской па­мя­ти язы­ка». При­ве­ду при­мер. По-швед­ски мож­но ле­жать на ди­ване, а мож­но и в ди­ване (ligga på/i soffan). Пер­вый ва­ри­ант обо­зна­ча­ет та­кое, мне ка­жет­ся, неосно­ва­тель­ное, «по­верх­ност­ное» ле­жа­ние, вто­рой – бо­лее глу­бо­кое «за­ле­га­ние» («плат­фор­ма» VS. «кон­тей­нер», ес­ли угод­но). По-рус­ски же ни­ко­гда нель­зя упо­тре­бить при этом сло­ве пред­лог в. Лю­бой ди­ван, ка­ким бы глу­бо­ким, мяг­ким и удоб­ным он ни был, кон­цеп­ту­а­ли­зи­ру­ет­ся но­си­те­лем рус­ско­го язы­ка как опор­ная по­верх­ность. Но по­че­му ди­ван пред­став­ля­ет­ся рус­ско­му язы­ко­во­му со­зна­нию не так, как швед­ско­му? Ис­хо­дя из со­вре­мен­но­го со­сто­я­ния язы­ка, от­ве­тить на этот во­прос невоз­мож­но. За­то мож­но по­спе­ку­ли­ро­вать на ис­то­ри­че­ском ма­те­ри­а­ле, хо­тя для со­вре­мен­ной ре­че­вой прак­ти­ки это нере­ле­вант­но. Так, по неко­то­рым све­де­ни­ям в ста­ри­ну ди­ва­на­ми на­зы­ва­лись длин­ные ска­мьи с мяг­кой на­бив­кой в кан­це­ля­ри­ях. В них ни­как нель­зя бы­ло уто­нуть» или «по­гру­зить­ся». И уж тем бо­лее они не пред­на­зна­ча­лись для ле­жа­ния. Не ис­клю­че­но, что язык все еще об этом «пом­нит», и по­то­му ди­ван у нас до сих пор – это опор­ная по­верх­ность (на), а не кон­тей­нер (в).

Вот та­кая лов­кость рук. Но та­кое, с поз­во­ле­ния ска­зать, объ­яс­не­ние го­дит­ся как за­ни­ма­тель­ный ку­рьез, но ма­ло чем по­мо­жет швед­ско­му сту­ден­ту, изу­ча­ю­ще­му рус­ский язык. Прав­да, в этом слу­чае най­ти хо­ро­шую мо­ти­ви­ров­ку и в са­мом де­ле не уда­ет­ся. Но есть и та­кие упо­треб­ле­ния, ко­гда ссыл­ка на кон­вен­цию во­об­ще непри­ем­ле­ма. По­че­му, на­при­мер, мы го­во­рим ра­бо­тать на заводе/на складе/на почте/на ав­то­ба­зе, но ра­бо­тать в школе/в мастерской/в магазине/в ар­хи­ве? Пы­та­ясь най­ти в этом безу­мии си­сте­му, ссы­ла­ют­ся, на­при­мер, на то, что сло­во за­вод ис­то­ри­че­ски от­но­си­лось к то­му, что у пред­при­им­чи­во­го хо­зя­и­на бы­ло «за­ве­де­но» – ме­сто, где он раз­во­дит ло­ша­дей и т.п., а поч­та бы­ла поч­то­вой стан­ци­ей. А ко­гда речь идет о по­ез­дах и ав­то­бу­сах, то до­ка­зы­ва­ют, что это «плат­фор­мы», по­то­му что в ста­ри­ну ез­ди­ли на от­кры­тых плос­ко­дон­ных сред­ствах пе­ре­дви­же­ния, ну, на те­ле­гах что ли, и язык это­го не за­был. Ины­ми сло­ва­ми, стре­мят­ся при­вя­зать объ­яс­не­ние к идее ’плос­ко­го ме­ста, пло­щад­ки’ и т.п., не вы­хо­дя за пре­де­лы су­гу­бо про­стран­ствен­ных пред­став­ле­ний, че­го, ко­неч­но, нель­зя сде­лать да­же це­ной боль­ших на­тя­жек. Не го­во­ря уже о том, что та­кие спе­ку­ля­тив­ные экс­кур­сы ли­ше­ны объ­яс­ни­тель­ной си­лы при­ме­ни­тель­но к грам­ма­ти­ке со­вре­мен­но­го язы­ка и за­да­чам обучения.

К кон­вен­ци­ям – к «немо­ти­ви­ро­ван­но­му» в язы­ке, к той чер­те, за ко­то­рую, как ка­жет­ся, не мо­жет пе­ре­сту­пить объ­яс­ни­тель­ная грам­ма­ти­ка – мы неиз­беж­но при­хо­дим да­же то­гда, ко­гда по­сле­до­ва­тель­но ищем не объ­ек­ти­вист­ские, а ко­гни­тив­ные мо­ти­ви­ров­ки язы­ко­вых яв­ле­ний. Неиз­беж­но по­то­му, что «внут­рен­няя фор­ма язы­ка» оста­ет­ся для нас неуло­ви­мой аб­страк­ци­ей, и от­ве­та на во­прос, по­че­му имен­но в дан­ном язы­ке «уза­ко­не­на» та или кон­цеп­ту­а­ли­за­ция, у нас нет. Из­вест­ные мне по­пыт­ки на­пи­сать грам­ма­ти­ку рус­ско­го язы­ка, мо­ти­ви­ро­ван­ную его внут­рен­ней фор­мой (в свою оче­редь мо­ти­ви­ру­е­мой куль­тур­но-ис­то­ри­че­ски­ми при­чи­на­ми, осо­бен­но­стя­ми на­ци­о­наль­ной ор­га­ни­за­ции и т.п.), пред­при­ни­мав­ши­е­ся шко­лой Г.П. Мель­ни­ко­ва, за­слу­жи­ва­ют ува­же­ния, но их ре­зуль­та­ты в выс­шей сте­пе­ни спекулятивны.

И хо­тя язы­ко­вая кон­вен­ция – это фак­тор, с ко­то­рым все­гда при­хо­дит­ся счи­тать­ся при объ­яс­не­нии язы­ко­вых яв­ле­ний, ссыл­ка на нее до­пу­сти­ма толь­ко как по­след­нее при­бе­жи­ще, ко­гда ис­чер­па­ны все ана­ли­ти­че­ские воз­мож­но­сти. Без та­ко­го ана­ли­за она бес­со­дер­жа­тель­на. Упер­шись в этот по­след­ний пре­дел, мы по край­ней ме­ре по­дой­дем к нему не с пу­сты­ми ру­ка­ми. Воз­вра­ща­ясь к при­ме­рам ви­да ра­бо­тать на за­во­де – ра­бо­тать в ма­стер­ской, учить­ся на кур­сах – учить­ся в ин­сти­ту­те и т.п., и па­мя­туя о том, что от­но­ше­ние ’опо­ры’, вы­ра­жа­е­мое пред­ло­гом на в три­ви­аль­ных слу­ча­ях, лег­ко ме­та­фо­ри­зу­ет­ся, рас­пред­ме­чи­вая ’опо­ру’ (по­дроб­нее об этом см. здесь), мож­но пред­по­ло­жить, что до­пол­не­ни­ем пред­ло­га на в со­че­та­ни­ях это­го ро­да бу­дут непред­мет­ные име­на (за­вод как ’про­из­вод­ство’, кур­сы как ’фор­ма обу­че­ния’), то­гда как с пред­ло­гом в бу­дут со­че­тать­ся сло­ва, вы­зы­ва­ю­щие от­чет­ли­вое пред­став­ле­ние о зда­нии, по­ме­ще­нии, в ко­то­ром осу­ществ­ля­ет­ся та или иная де­я­тель­ность. Нет нуж­ды при­бе­гать к ис­то­ри­че­ским на­тяж­кам или упор­ство­вать в су­гу­бо про­стран­ствен­ном под­хо­де к се­ман­ти­ке. Ска­зан­ное здесь – это толь­ко чер­но­вой на­бро­сок ре­ше­ния, бо­лее или ме­нее прав­до­по­доб­ная ги­по­те­за, но на­блю­де­ния над лек­си­че­ским ма­те­ри­а­лом ее, как ка­жет­ся, под­твер­жда­ют. Это осо­бен­но про­яв­ля­ет­ся в со­че­та­ни­ях с име­на­ми учеб­ных за­ве­де­ний: все они под­ра­зу­ме­ва­ют зда­ния, по­ме­ще­ния спе­ци­а­ли­зи­ро­ван­но­го на­зна­че­ния, «за­клю­ча­ю­щие» в се­бе со­от­вет­ству­ю­щую де­я­тель­ность. Та­кие су­ще­стви­тель­ные, как бур­са, се­ми­на­рия, учи­ли­ще, шко­ла, ака­де­мия, уни­вер­си­тет, кон­сер­ва­то­рия и т.п. все без ис­клю­че­ния вво­дят­ся пред­ло­гом в.

* * *

Итак, сде­лав длин­ню­щую, но ах как необ­хо­ди­мую, ого­вор­ку о кон­вен­ци­о­наль­но­сти, я все же по­пы­та­юсь от­ве­тить на глав­ный во­прос без пу­сто­по­рож­них ссы­лок на то, что «так при­ня­то». Из все­го ска­зан­но­го до сих пор нель­зя не за­клю­чить, что рус­ский пред­лог на во­все не тож­де­ствен ан­глий­ско­му on (или, ес­ли уж на то пошло, швед­ско­му på) – несмот­ря на то, что про­то­ти­пи­че­ская про­стран­ствен­ная схе­ма – объ­ект «А» на­хо­дит­ся в кон­так­те с верх­ней по­верх­но­стью объ­ек­та «В» и опи­ра­ет­ся на нее – у них вы­гля­дит оди­на­ко­во. В чем же отличие?

Я уже го­во­рил, что пред­лог на ста­вит спо­соб су­ще­ство­ва­ния сущ­но­сти «А» (тра­ек­то­ра) в за­ви­си­мость от ре­фе­рент­ной сущ­но­сти «В» (ланд­мар­ка). По-рус­ски мы мо­жем ехать на по­ез­де, но не уби­вать на по­ез­де. Фра­за «Убий­ство на по­ез­де» ли­бо негра­мот­на, ли­бо озна­ча­ет, что некто со­вер­шил убий­ство, кон­тро­ли­руя транс­порт­ное сред­ство «по­езд» и на­хо­дясь на нем – ну там, умыш­лен­но на­е­хал на ко­го-то по­ез­дом, за­стре­лил из ок­на ва­го­на или что-ни­будь еще бо­лее или ме­нее аб­сурд­ное. В лю­бом слу­чае для та­кой ин­тер­пре­та­ции по­тре­бо­вал­ся бы очень спе­ци­фи­че­ский оправ­да­тель­ный кон­текст. Пред­лог на со­про­тив­ля­ет­ся то­му, что­бы си­ту­а­ция ’убий­ство’ обу­слов­ли­ва­лась по­ез­дом, по­сколь­ку в кон­тек­сте рус­ско­го пред­ло­га по­езд кон­цеп­ту­а­ли­зи­ру­ет­ся как сред­ство транс­пор­та и спо­соб пе­ре­дви­же­ния, в от­ли­чие от ан­глий­ско­го on, для ко­то­ро­го train (в ре­фе­рент­ном упо­треб­ле­нии, т.е. с ар­тик­лем или под име­нем соб­ствен­ным) – это еще и ме­то­ним марш­ру­та. По­это­му по-рус­ски на по­ез­де мож­но ехать, но уби­вать мож­но толь­ко в нем, а не на нем. В ан­глий­ском же убий­ство име­ет ме­сто в по­ез­де, на­хо­дя­щем­ся на марш­ру­те, на пу­ти в Ка­ле. При та­ком опре­де­лен­ном ука­за­нии на марш­рут на упо­треб­ля­ет­ся и по-рус­ски: про­свет­ле­ние Савла на пу­ти в Да­маск (но, ко­неч­но, не в пу­ти и не по пу­ти).

От­сю­да с неко­то­рой ве­ро­ят­но­стью сле­ду­ет, что «идея» рус­ско­го ’НА’, утвер­жда­ю­ще­го свой тра­ек­тор в опре­де­лен­ном мо­ду­се, обу­слов­лен­ном ха­рак­те­ром ланд­мар­ка, вы­ра­же­на в его кон­цеп­те ку­да силь­нее, чем у ан­глий­ско­го. Она бо­лее са­ли­ент­на. В си­лу это­го при бук­валь­ном пе­ре­во­де ан­глий­ско­го на­зва­ния воз­ни­ка­ет неле­пая обу­слов­лен­ность убий­ства по­ез­дом (а не в по­ез­де, на­хо­дя­щем­ся на опре­де­лен­ном марш­ру­те). По­это­му по-рус­ски нуж­но упо­тре­бить в. При этом идею пу­ти мож­но со­хра­нить в пе­ре­во­де толь­ко за счет на­зва­ния по­ез­да – име­ни соб­ствен­но­го «Во­сточ­ный экс­пресс», – с ко­то­рым свя­за­но пред­став­ле­ние о марш­ру­те. Ес­ли же его за­ме­нить про­сто на­ри­ца­тель­ным по­езд, т.е. име­нем клас­са, – убий­ство в по­ез­де, – то здесь по­езд кон­цеп­ту­а­ли­зи­ру­ет­ся объ­ект­но, толь­ко как «кон­тей­нер», в ко­то­ром име­ло ме­сто (ло­ка­ли­зо­ва­но) событие.

А дой­дя до это­го ме­ста, мы и упи­ра­ем­ся в кон­вен­цию: по­че­му кон­цеп­ту­аль­ное со­дер­жа­ние рус­ско­го пред­ло­га на имен­но та­ко­во и от­ли­ча­ет­ся от кон­цеп­та ан­глий­ско­го on, нуж­но спро­сить Гум­больд­та. Или Се­пи­ра с Уо­р­фом. По­теб­ню. Вай­с­гер­бе­ра … Ау! Помогите!

* * *

В за­клю­че­ние еще па­ра во­про­сов помельче.

— По­че­му еду­щие на кры­ше по­ез­да «в неко­то­ром смыс­ле» едут и на по­ез­де?

См. ил­лю­стра­цию в на­ча­ле пер­вой ста­тьи. В са­мом де­ле, ко­гда этот по­езд при­е­дет в Каль­кут­ту или в Джа­кар­ту, мож­но ли бу­дет ска­зать о лю­дях на кры­ше, что они при­е­ха­ли на по­ез­де? Стро­го го­во­ря, нет – это «зву­чит» немнож­ко стран­но. Это по­то­му, что они едут не как пас­са­жи­ры по­ез­да, ре­гу­ляр­но­го об­ще­ствен­но­го сред­ства транс­пор­та, при­ме­ни­тель­но к ко­то­ро­му пред­лог on раз­ме­ща­ет их не «на по­ез­де» в бук­валь­ном смыс­ле сло­ва, а – ме­то­ни­ми­че­ски – на по­лез­ной несу­щей пло­ща­ди ва­го­нов. Нет, они едут как непро­ше­ные по­пут­чи­ки на вер­ху дви­жу­ще­го­ся объ­ек­та, с ко­то­рым им по до­ро­ге. В то же вре­мя, они едут и на по­ез­де – «осед­лав», так ска­зать, по­езд, вос­поль­зо­вав­шись им как дви­жу­щей­ся опо­рой, по­доб­но сред­ству пе­ре­ме­ще­ния от­кры­то­го ти­па. То есть о них все та­ки мож­но ска­зать, что они при­е­ха­ли на по­ез­де, но не в том же смыс­ле, в ка­ком это от­но­сит­ся к на­сто­я­щим пассажирам.

— Плат­фор­мы или опоры?

Мы уже от­ме­ча­ли, что с име­на­ми ин­ди­ви­ду­аль­ных средств пе­ре­ме­ще­ния от­кры­то­го ти­па, та­ких как ве­ло­си­пед, са­мо­кат, мет­ла и т.п., упо­треб­ля­ет­ся пред­лог on, хо­тя они не «плат­фор­мы» (по ним нель­зя хо­дить) и их пло­щадь ма­ла, до­ста­точ­на толь­ко для то­го, что­бы че­ло­век мог на них опе­реть­ся – се­да­ли­щем или сто­пой. По­это­му име­ет смысл раз­ли­чать соб­ствен­но плат­фор­мы, несу­щие по­верх­но­сти, пред­на­зна­чен­ные для груп­по­вой пе­ре­воз­ки, и по­движ­ные опо­ры, тре­бу­ю­щие непо­сред­ствен­но­го на­хож­де­ния еду­ще­го на этом сред­стве в бук­валь­ном смыс­ле сло­ва: си­дя на нем, опи­ра­ясь сто­пой на пло­щад­ку для но­ги, вер­хом на нем и т.п. – ста­ло быть, в пря­мом те­лес­ном кон­так­те со всем эки­па­жем, т.к. его си­де­нье, де­ка, сед­ло яв­ля­ют­ся не чем-то от него от­дель­ным, а его ин­те­граль­ной ча­стью. В этом смыс­ле «зай­цы» на кры­шах ва­го­нов как раз по­доб­ны тем, кто пе­ре­ме­ща­ет­ся на сред­ствах от­кры­то­го ти­па (с той, ко­неч­но, раз­ни­цей, что им не при­хо­дит­ся са­мим управ­лять или кру­тить пе­да­ли). А упо­треб­ле­ние пред­ло­га on при та­ких име­нах мо­ти­ви­ро­ва­но иде­ей ’опо­ры’, ак­ту­а­ли­зи­ру­е­мой как част­ный слу­чай ре­а­ли­за­ции кон­цеп­та ’ON’ (см. об этом прим. 5 ко вто­рой ча­сти статьи).

Преды­ду­щая ста­тья.

___________________________

¹⁾  Но При­ле­тит к нам вол­шеб­ник / В го­лу­бом вер­то­ле­те. Рав­ным об­ра­зом мож­но при­е­хать на са­нях и в са­нях и т.п. Это раз­ные кон­цеп­ту­а­ли­за­ции, из ко­то­рых пер­вая пред­став­ля­ет вер­то­лет и са­ни имен­но как сред­ства и спо­со­бы пе­ре­дви­же­ния, в их функ­ци­о­наль­ном ка­че­стве, а вто­рая – пред­мет­но, как объ­ек­ты, «вме­ща­ю­щие» еду­ще­го. Со­че­та­ние с на – ос­нов­ное и есте­ствен­ное, то­гда как со­че­та­ние с в встре­ча­ет­ся в де­сят­ки, ес­ли не сот­ни, раз ре­же и все­гда нуж­да­ет­ся в праг­ма­ти­че­ском оправдании..