Рискуя навлечь на себя недовольство, а то и агрессию со стороны многих переводчиков-практиков, я все же обращусь еще раз к теме, которую однажды сформулировал в духе тавтологий типа «закон есть закон»: переводчик – это специалист по переводу, а не по нефтяной промышленности, строительному делу, аналитической философии или средневековой живописи. Говорю «однажды», так как мне уже приходилось высказываться на эту тему в одной переводческой группе шведского сегмента фейсбука, и это, неожиданно для меня, вызвало именно такие, и даже хейтерские, реакции со стороны некоторых участников.
Поводом к тогдашнему моему выступлению послужило вот что. Я включил в числе дополнений к моему словарю ”Svensk-rysk Samhällsordbok” несколько терминов из юридического обихода и налоговой сферы, которые активно обсуждались в этой группе. Что меня, однако, озадачило, так это отсутствие в этих обсуждениях собственно переводческой проблематики. Участники спорили о том, каково содержание того или иного специального термина, ссылаясь и на тексты законов, и на инструкции налоговой службы, и, конечно, предлагая собственное понимание. Я позволил себе заметить, что эти дискуссии выглядят так, будто они, участники, были в первую очередь профессиональными юристами или экономистами, а переводчиками – во вторую. Источники, на которые они ссылаются, сегодня доступны каждому. Отыскать их – всего лишь дело техники. Но переводческая постановка вопроса – отыскать способ как можно более точного в смысловом и стилистическом отношениях воспроизведения шведского выражения по-русски, сознавая, что шведские и российские системы юридических и экономических понятий далеко не тождественны, что между ними нет одно-однозначного отношения и что отсутствие терминологически точного соответствия в русском языке вполне обычное явление – такая постановка вопроса отходит на второй план, а то и вовсе подменяется чем-то, что часто выглядит как кавалерийский наскок на чужую территорию. Не случайно результатом таких дискуссий часто бывает большой массив толкований, а удобоподставимый вариант перевода остается ненайденным.
О том, что тема неизменно актуальна, мне регулярно напоминает характер заметок и в российских профессиональных переводческих группах. Когда речь в них идет именно о переводе, а не о том, как следует понимать специальный термин, и не об отношениях с заказчиками, ставках, технических средствах, всевозможных ляпах и курьезах, то они обычно сводятся к обсуждению вопросов типа «как это будет по-русски?» (или наоборот) и ответам в том же духе.
Не поймите меня превратно. Я вовсе не призываю к невежеству и не утверждаю, что переводчику не нужно ориентироваться в соответствующей предметной области. Но я добиваюсь принципиальной постановки вопроса: должен ли переводчик быть специалистом по гражданскому праву, экономике предприятий, налоговому законодательству, организации медицинского обслуживания, педагогике, коммунальному хозяйству, генетике, энергетике, косметике, кибернетике и бог знает чему еще – и притом все это сразу, поскольку пути заказчика неисповедимы, а перебирать не приходится? Если должен, то это по определению невозможно: таким всезнанием не обладает даже самый искушенный и многоопытный переводчик. Если не должен, то как он, не будучи специалистом, может обеспечить грамотный перевод? Где граница между «быть специалистом» и «ориентироваться в предмете»?
В эту ересь – неразличение собственно переводческой проблематики и трудностей, связанных с незнанием предмета, т.е. таких, в которых ничего специфически переводческого нет, – впадают и многие переводоведы. Например, В. Сдобников, один из авторов журнала переводчиков «Мосты» и один из соавторов толстого вузовского учебника по теории перевода, хотя и подчеркивает, что смысловой, так сказать, образ переводимого текста, включающий и всю прагматику (кто говорит? кому? с какой целью? и т.д.) – это не то же самое, что его предметное содержание, тем не менее постоянно соскальзывает с одного на другое без всякого перехода 1). Что не мешает ему и журналу исповедовать т.н. «коммуникативно-функциональный подход к переводу» (в отличие от лингвистического – В. Комиссаров и др.). Понимание переводчиком текста неизменно редуцируется к знанию предмета: как устроен двигатель внутреннего сгорания, как залегает нефтяной пласт и т.п. Опять же возникает поставленный мною выше вопрос: какова специфика переводческого понимания текста в отличие от понимания предмета специалистом?
Я только в одном-единственном месте нашел некое подобие постановки этого вопроса и намек на подход к его решению – в «классической» работе Питера Ньюмарка ”A Textbook on Translation”, с. 22–23, которая (работа Ньюмарка), кстати, «просвечивает» у В. Сдобникова, вплоть до почти буквального воспроизведения содержащегося там положения, но на которую он почему-то не ссылается:
For each sentence, when it is not clear, when there is an ambiguity, when the writing is abstract or figurative, you have to ask yourself: What is actually happening here? and why? For what reason, on what grounds, for what purpose? Can you see it in your mind? Can you visualise it? If you cannot, you have to ‘supplement’ the linguistic level, the text level with the referential level, the factual level with the necessary additional information (no more) from this level of reality, the facts of the matter.
Вот этот отрывок в моем переводе:
«Любое предложение, если оно почему-либо не вполне понятно, неоднозначно, если автор склонен к абстракциям или метафорике, должно вызывать у вас вопросы: «– О чем здесь речь? в чем тут дело? почему? – Чем это мотивировано? на каком основании? с какой целью?». Видите ли вы ситуацию умственным взором? Можете ли представить ее визуально? Если нет, то вам следует к лингвистическому уровню, уровню текста, «присовокупить» референциальный или предметный уровень, включающий необходимую дополнительную информацию (но не более того) [выделено мной – Е.Р.], которая относится к этому аспекту действительности, к ”фактам в деле”».
К сожалению, самое главное здесь сказано лишь вскользь и в скобках: ознакомься с предметом ровно настолько, насколько это необходимо для понимания текста на функциональном уровне. На этом прервусь: затронутая здесь (поверхностно) проблематика более подробно рассматривается в моем пособии по переводу, главное содержание которого – специфика профессионального переводческого мышления.
___________________________
1) См. его статью «Принципы обучения переводу», ж. «Мосты» № 1(45) 2015. Она есть тж. на сайте его ведущих авторов www.thinkaloud.ru в разделе «Публицистика».